По мнению историков, именно контрнаступление советских войск в битве под Москвой положило начало Великой Победе. В исторических событиях участвовало и немало ярославцев. Один из них – Владимир Федорович Грачёв. В разговоре с корреспондентом прославленный ветеран вспомнил начало военных действий в Подмосковье и рассказал, за что получил отпуск в 1943 году
Бои возле дома
Сам я из города Серпухов Московской области. Десятиклассником занимался в аэроклубе; тогда это было модным. Когда пришло время идти на фронт, нас с другими сверстниками оставили дома до особого распоряжения. Сказали: «ждите, вас вызовут». Так мы и ждали до осени, к тому времени немецкие войска пытались пробиться в Серпухов. Обычно они действовали так: две – три танкетки врывались в город и вели беспорядочный огонь, сея панику среди населения, а следом шла вражеская танковая дивизия.
Таким образом, они брали города. И здесь, у нас, действовали по похожему сценарию. В конце улицы, на которой я жил, располагался штаб советских войск. Я пришёл туда, спрашиваю, как поступить: идти на фронт или выехать из города вместе с остальным населением? В итоге меня оставили в армии, в родном городе, который немцы уже бомбили. Учитывая мой опыт занятий в аэроклубе, решили, что я буду сбивать самолеты, и определили наводчиком пулемётной установки.
Знаете, были такие установки, когда четыре пулемёта "Максим" соединяли вместе. Когда меня привезли в часть, будущие однополчане сразу обрадовались «новому» 17-летнему наводчику. Как потом оказалось, именно наводчик первым погибает в бою и, никто не хотел быть в этой роли.
Я очень быстро изучил пулемёт и приступил к службе. Начались ожесточенные бои. В нашем полку не осталось людей. Старлею», то есть старшему лейтенанту присвоили капитанское звание и поставили начальником штаба полка, а капитана поставили командиром полка. За месяц у нас сменилось три командира полка. Приказ Сталина был "Ни шагу назад", а приказ Гитлера – "Взять Москву".
Однажды вечером нас направили охранять деревню Воронино, которая переходила из рук в руки. Трём расчётам счетверённых «максимов» приказали окопаться и замаскироваться. Я занял позицию наверху, солдаты в ровиках. Вдруг стали наступать немцы. А надо сказать, они в этом вопросе были пунктуальными пижонами: воевали в 8, 12 и в 16 часов, строго по расписанию. У них в этом вопросе всё было чётко.
И вот мы увидели, что в 8 утра на опушку, в 200 метрах от нас, выехали несколько машин, из которых вылезли немецкие солдаты. Видимо, они были «подшофе», потому что на улице стоял сильный мороз. Фашисты начали стрелять по деревне минут 20, подходя всё ближе. А нам была дана команда: не открывать огонь. Но как только расстояние сократилось до 70 метров, разрешили стрелять. И грянул бой! Представляете! От нас включились три установки, а это 12 пулемётов «максим»! Враг не ожидал такой прыти. Мы их, конечно, уложили. Я тогда был молод и азартен в бою.
Через две минуты я расстрелял всю пулемётную ленту, и, когда закричал, чтобы мне дали новую, немцы перевели огонь по нам. Я раненый свалился в ровик к ребятам... Когда бой закончился, меня положили на плащ-палатку и отнесли в медсанбат, а потом транспортировали в госпиталь. Представляете, меня раненого провезли как раз мимо моего дома в Серпухове. Я ещё смотрю, соседка идет, успел крикнуть ей и махнул рукой. Она вытаращила глаза и побежала к моим родителям, предупредить маму, но нас уже увезли в здание бывшего детсада, где посадили на лестницу и стали обрабатывать раны. Вот таким был мой первый бой. Кстати, мама меня тогда так и не нашла.
Отпуск на 10 суток
После этого я попал в отдельный истребительный противотанковый дивизион. У нас, у единственных, было перекрестие орудий на рукаве, и фашисты нас звали… забыл как звали, мне уже 93 года…что поделать… Так вот, нас бросали на танкоопасные направления. Ну, а поскольку я уже числился наводчиком, то и дальше продолжал это непростое дело. Впоследствии у меня было ещё много боев, но вот этот, о котором я вам только что рассказал, наиболее запомнился.
В 1943 году я получил отпуск 10 суток с фронта. Представляете, солдату дали отпуск – по тем временам это было лучше любых орденов. А получилось всё так: ночь, зима, никого вокруг нет, нас пять человек сидят в траншее. Вдруг слышим, кто-то кричит, я выскакиваю, оружие наготове, и в это время кто-то из немцев запустил на парашютике осветительную ракетку. Этого было достаточно, чтобы на несколько секунд оценить обстановку: я увидел, что на нейтралке в кромешной темноте шесть немецких бойцов в белых халатах волокли нашего солдата, а он орал. Я выбежал до ворот и шлепнул этих шестерых фашистов.
За уничтожение их разведргуппы мне хотели дать награду, но у меня уже были ордена, и я попросил, чтобы наградили заряжающего Женю, моего товарища. На что мне сказали, что если нас награждать, то надо писать большое наградное письмо «за уничтожение вражеской развездгруппы», но такой факт не захотели предавать огласке. Вместо этого решили оформить мне небольшой отпуск, и я действительно был очень рад данной награде.
Помню, все вытаращили глаза, когда увидели, что я приехал. Я тогда пробыл дома 10 дней и вернулся. 11 числа приехал обратно, в часть, а уже 18-го получил серьёзное ранение в лоб, видите, у меня всё тут перебито. Мне заделали рану, и, помню, даже по траншее бегал с забинтованным лицом. Вражеский снайпер, увидев меня, наверное, подумал, что этот русский сошёл с ума воевать с такой особой приметой и меня не трогал (улыбается). Но страшно было, ребята.
Впоследствии я был курсантом Сталинградского артиллерийского училища, после которого нас направили в Центральную группу войск в Баден, что под Веной. Я попал в 1-ю гвардейскую артиллерийскую ордена Ленина Краснознаменную дивизию прорыва.
А в Ярославле я оказался в 1967 году, приехав работать командиром дивизиона ракетно-зенитног
Ушёл на пенсию по болезни, три года возглавлял пионерлагерь имени Горького и 12 лет был директором туристического поезда. Возил на нем людей в разные населённые пункты. А сейчас на пенсии балбесничаю (улыбается): иногда смотрю телевизор или читаю газеты. Жена недавно умерла, остались дети и внук, которые меня регулярно навещают.
Татьяна Губинская
Фото Дмитрия Савина
г. Ярославль
