- Присаживайся, пожалуйста!

- Спасибо. Как только вы захотите спать, скажите мне, и я сразу заберусь к себе на вторую полку.

- Хорошо, договорились! - Пообещал я, но несмотря на утомление, небольшую простуду и поздний час, сумел побороть сонливость, словно понял, что не смогу после жить спокойно, если не поговорю с этим ребёнком, который в одночасье сделался мужчиной.

- Ты туда, воевать? - Спросил я тихонько, и мальчишка кивнул:

- К сожалению, да.

- Спасибо тебе. - Горячо поблагодарил я, протянув руку для пожатия. Ладонь мальчишки была ожидаемо тёплой, и неожиданно крепкой, надёжной.

Он едва заметно улыбнулся, оценив  мою искренность и порыв, но с едва заметным сожалением сказал:

- Так думают не все.

Я покачал головой, соглашаясь и недоумевая, одновременно:

- Третьего не дано!

Но мальчишка промолчал.

Я лихорадочно искал способ исправить создавшуюся неловкость, пошарил глазами по сторонам и заметил, что не хватает комплекта постельного белья.

- Оно ваше. - Успокоил меня мальчишка. - Я посплю и так.

- Что ты, ни в коем случае, мало ли кто лежал на матраце до тебя!

- Это пустяки, - пытался уверить мальчишка, но мне казалось, что самое малое, чем могу выказать поддержку, это уложить его поспать на чистом, в тепле...

Когда проводник принёс постельное, мальчишка улыбнулся одними губами:

- А вы волновались. Видите, принесли.

Мне хотелось как-то разговорить его. Не для чего-то, не для себя, для него самого, так как сдержанность парнишки немного походила на отрешённость. Наскоро разбросав карты возможных тем, я нашёл среди них ту, единственную, понятную всем:

- Как твои родители? Справляются?

- Я еду с похорон отца. - Просто ответил мальчишка, а мне, к несчастью, было чем ему ответить.

- Как я тебя понимаю... Ровно год назад я тоже потерял отца, и, знаешь, всё это время, днём казался почти что весел, а наутро подушка была насквозь промокшей от слёз.

После этого нам стало легче смотреть друг другу в глаза. Мы поговорили о пустяках, про собак и о том, что для всех прочих в вагоне, как бы ничего не происходит, они живут без оглядки на страдания незнакомцев и, шаркая чистыми пятками по тёплому полу, отправляют дочерей на Бали, а по вечерам поднимают гантели, дабы мясо мускул наполнилось кровью и стало ещё более рельефным.

И так хотелось сказать им всем, что они ничего не понимают про Родину только потому, что она у них есть, но лишь до той поры, покуда есть на белом свете такие мальчишки, которые отпускают мамину руку, и берут оружие в свою.

Прощаясь, я спросил:

- Как тебя зовут?

- Илья.

- Возвращайся живым! - Попросил я, ибо иного пожелать ему не мог.