...старинная русская единица счёта[1]

- Так когда это было?

- В одна тысяча девятьсот... Да, какая разница, когда?! Это происходило в самом деле, и довольно о том.

Накануне майских праздников, улицы города, как обычно,- мели, скребли и тёрли. Тщательно вычищенный поребрик[2] красили маленькими кисточками, а на пыльном - растирали краску вместе с грязью, прямо так, от чего получались диковинные оттенки, не существующие в палитре художников, но то и дело встречающиеся в окружающей их яви.

За два дня до праздничной даты, каждая травинка оказалась причёсана на пробор граблями, так что редкий прохожий, привыкший сыпать сор из кармана мимо пухто[3], решался сделать это. Чаще всего, оглядев чистый сад[4] и выметенную панель[5], он разжимал ладонь, выпуская обратно в карман всё, что было найдено там, в ожидании тэшки[6]. Наскоро прибранный, город выглядел как парнишка, которого мать умыла перед именинами, надела на него красную рубаху и, зачесав мокрые вихры назад, наказала сидеть тихо, да не портить вида до прихода крёстных. А там уж - растреплется чуб, и брат, рванув за ворот, порвёт сшитый мамкой наряд.

Как бы там ни было, - страна готовилась достойно встретить очередной День Победы, и я, вместе со своими учениками, наводил порядок на улицах города, подбирая мусор, вымазывая мелом хрупкие стволы рябин и пропалывая газоны.

- Ну что, ребята, хорошо мы поработали? - Спросил я у своих учеников, принимая у них из рук лопаты и грабли.

Мальчишки закивали согласно, и я поинтересовался, чем они будут заняты в самый день праздника. Оказалось, что большинство ребят поедут с родителями на природу, и лишь немногие собирались перед тем положить пару гвоздик на могилу дедушки-фронтовика.

Выслушав ребят, я призадумался. Выходило, что день, ради памяти о котором мы старались, был им как бы и не нужен вовсе. Конечно, жизнь не топчется на месте, но любая из дорог, так устроен мир, построена на костях предков, некогда наметивших её.

Грядущий день был особенным, и я не мог спокойно наблюдать за тем, как равнодушны сверстники мальчишек, некогда приписавших себе лета, чтобы с оружием в руках, плечом к плечу со своими отцами и братьями стоять на защите Родины...

- Слушайте! Обождите! - Остановил я ребят. - Давайте, отпразднуем этот День Победы вместе.

И я быстро изложил план, который внезапно созрел в моей голове:

- Три раза в неделю мы с вами бегаем кросс, восемнадцать километров. Это, конечно, тяжело, но уже вошло в привычку. И я предлагаю в этот День Победы совершить скромный подвиг и пробежать тридцать шесть километров!

Ребята опешили:

- А чего так много-то?

- Потому, что именно столько проходил наш солдат-пехотинец за один день войны.

- Да ну... - Недоверчиво протянули мальчишки.

- Ну да! - В тон им ответил я, и добавил, - Вы, конечно, можете отказаться. Но считаю, что только так, а не посиделками у костра в лесу, можно почтить память погибших за нашу с вами счастливую жизнь.

- Мы не на комсомольском собрании... - Подал было голос один из ребят, но я жёстко прервал его:

- Так и погибали твои сверстники не лёжа на полатях, а в окопах, на фронтах Великой Отечественной.

Ранним утром, 9 мая одна тысяча девятьсот... года я поджидал ребят на конечной остановке трамвая. Пришли не все. Поздравив друг друга с Днём Победы, и спугнув сонных голубей троекратным "Ура!", мы тронулись в путь.

Пока бежали, мимо проезжали "вшивые частники" на своих автомобилях и набитые битком автобусы, во влажной тесноте которых пассажиры вслух мечтали,- кто-то о свежем воздухе на поляне у реки, а кто и о будущем урожае клубники с грядок собственного огорода.

Разглядев бегущих по дороге, сердобольные горожане стучали водителю в перегородку, просили "остановить машину", чтобы подвезти нас. Я же, стараясь не сбить дыхание, каждый раз благодарил на бегу и объяснял, что мы вовсе не спешим угнаться за автобусом. Ответив на многочисленные "зачем" и "почему", не сбавляя хода, мы бежали дальше, а "граждане пассажиры" задумчиво глядели на нас через пыльные стёкла, очевидно потеряв интерес и к реке, и к ягодам.

Постепенно мальчишки уставали, отставали и по одному усаживались в следующий автобус, так что все тридцать шесть километров добежал я один.

Те ребята, которые сдались, не сдюжили, вели себя, словно раненые. Чересчур старательно растирая затёкшие плечи, они торопились ступить на подножку отходящего автобуса, стараясь не смотреть в мою сторону. Как выяснилось позже, - и это порадовало меня, - каждый, кто вовсе отказался прийти, счёл себя дезертиром.

Мальчишки давно разъехались по домам, а я всё бежал и бежал, и это было такое счастье, такая свобода... Бежать налегке, навстречу ветру, а не шквалу смертоносного огня, не ожидая выстрела в грудь или спину.

Когда оказалось, что цель уже близка, - честное слово, совершенно не было никакого желания останавливаться, несмотря на немеющие ноги, из-за чего временами приходилось отталкиваться от дороги одними только пальцами, как можно быстрее, чтобы вновь почувствовать их. В такие минуты казалось, что именно я, а никто другой, крутит земной шар, и стоит только перестать перебирать его ногами...

Всё. Ровно тридцать шесть километров. Сделав несколько лишних шагов, дабы дать сердцу войти в нужный ритм, я остановился, и лишь только тогда почувствовал, как сильно обгорело лицо. Пока бежал, солнце своевольничало, выжигая на нём узоры, через увеличительное стекло мелкой соли от просохшего пота...

- Так когда это было, вы говорите?

- Я не называл года. Пробег состоялся в День Победы, 9 мая 1985-го. 

- Ну, и что ж вы так долго рассказываете, о таких-то пустяках!

- 40 лет Великой Победы - это вы называете пустяком?! Всего лишь сорок! Коротка человеческая память, ох, как коротка.

Иоланта Сержантова, член творческого объединения РСВ "Отчизна"