"...Но я не хотел, чтобы что-то делалось без меня. Я писал в защиту Луиса Корвалана сотни писем и приклеив на них купленные вместо школьных завтраков марки, бежал отослать их на почту..."

"... Шагаю, а сам чуть не плачу. Присохшие к мрамору листья, как наградные планки за минувшее. Подошёл ближе, встал напротив, стал смотреть на пламя, и привиделись мне в том огне рыжие чубы отчаянных наших парней, и кровь, что хлестала из их ран..."

"... Если по-хорошему, по-человечески, то мальчишка был теперь для пассажиров вагона самым родным человеком. Те ехали из гостей или путешествовали, не хотели "мараться", считали себя "выше этого" или были "за мир во всём мире", а этот нецелованный ещё, молодой человек заслонил их собой от войны, всех до единого, - и зажравшихся до дебелости, и стройных, себе на уме..."

"... Данька, Данила, Даниил... Вечный сон, что настиг тебя столь невовремя... Нет ни единого оправдания случившему, кроме того, что ты, презрев покой, не нашёл, не искал оправданий своему довольству, но закрыл собой Отчизну в трудный час..."

"... Впрочем, может почудится, что то не подсолнух, но луковая полупрозрачная плёнка, и не абы какая, а от той единственной на целый месяц луковки, что разворачивали бережно, "постранично", в блокадном Ленинграде, и отделив один сочный чешуйчатый лист, заворачивали остальное в "довоенную ещё" фольгу, дабы не усохла и прятали повыше, подальше от мышей..."

"... Она вошла в воду прямо так, в чём была, оставив на берегу только туфельки. Лёгкие, ажурные, они казались сплетены из пены морской волны, что, заворожённая женской прелестью, навечно застыла у ног..."

"... Выискивая неведомо что, ощупываешь внимательным взглядом дно и натыкаешься удивлённый - на краба. Вы замираете, оба. Глаза в глаза. Краб изумлён тобой, как явлением, и выпускает рыбку из клешней, коей вознамерился было перекусить. Та, скоро сообразив, что поймала удачу "за хвост", примыкает к стайке , от коей отбилась, засмотревшись на другую рыбу, краб же... Боком-боком забирается поскорее под камень. Он не трус, этот краб, но даже крабу известна пословица о том, что бережёного..."

"... - Ну, пожалуйста, ну возьмите меня! Я метко стреляю, ныряю, я могу бежать далеко и долго... У меня жизненная ёмкость лёгких больше семи литров! Ни один спирометр уже вышел из строя моими стараниями! - надвигалась я на него из-за угла, подстерегая в начале рабочего дня.

- Девочка, иди домой! - просил военный, откровенно смущаясь моего напора..."

- Я стал убийцей?

- Ты стал героем.

(Из разговора, подслушанного в госпитале)

"... Когда под напором усилий взрослых крючок повис и застыл в неудобной позе на петельке, выпустив на волю мои рыдания вперемешку с рёвом пылесоса и выяснилась заодно причина моего испуга, отец кинулся в коридор за инструментом, мать принялась читать инструкцию к аппарату, а дед присел на корточки и надавив на какие-то рычажки, легко разделил пылесос надвое, подмигнув мне при этом, как мальчишка... "